Отец
Виктор Васильевич (1853, Гатчина – 1919,
Геленджик) – профессор, психиатр, доктор медицины, доктор Военно-медицинской
академии, статский советник, в годы Гражданской войны погиб на собственной даче
в Геленджике на Тонком Мысу. «... Местные красные не оставили в покое семью
профессора и в Геленджике, где Ольдерогге имели небольшую дачу. Старика так
замучили обысками и допросами, что он от всех преследований и волнений умер.
Вся его вина была в том, что в качестве действительного статского советника
профессор имел на шинели красную подкладку, почему местные головотяпы решили,
что он «не доктор, а генерал». Мать Анна Гавриловна (1870-е – ?), урожденная
Тюрина.
1917
– поступил в Инженерное училище в Петрограде. Юнкер
(1917).
1917 – не окончил Николаевское ИУ, принял
участие в юнкерском мятеже против большевиков в Петрограде (29.10.1917).
Участник
Белого движения.
«...После
смерти отца семья, состоявшая из вдовы, сына и двух девочек-подростков, стала
голодать, и чтобы спасти семью от голодной смерти и скрыть своё прошлое, о
котором дошли слухи до Геленджика, Андрей
Ольдерогге поступил в местный «совет» платным секретарём, так как там
требовался «письменный человек», необходимый малограмотным местным вождям. Перед
приходом добровольцев Андрей Ольдерогге
выкрал в совете списки местных большевиков, которым, как людям надёжным с точки
зрения красной власти, было перед отступлением выдано оружие, дабы они могли в
тылу у белых вести тайную работу. Список этих диверсантов Андрей доставил добровольческому командованию, как только Геленджик
был нами занят...
...
Юнкер Ольдерогге был одним из тех
лиц, благодаря которым нами были арестованы, а затем расстреляны 8 комиссаров
Тонкого Мыса. Этого ему, разумеется, местные большевики не простили и вели за
ним правильную охоту. Я, конечно, об этом знал, как знали все у нас в отряде,
почему Андрюшу никогда и ни при
каких обстоятельствах одного не наряжали в опасные командировки.
В
начале лета 1919 года я принуждён был по делам службы выехать в Новороссийск,
где пробыл дня три. И туда и обратно я ехал на пароходе, к этому времени дорога
между Геленджиком и Новороссийском была совершенно непроходима из-за «зелёных»,
державших нас в осадном положении. Вернувшись из командировки и явившись на
кордон, я в числе других служебных новостей узнал, что в моё отсутствие Пелёхин
послал Ольдерогге в Новороссийск
верхом… отвезти почту, которая задержалась из-за норд-оста. Ни для кого в
отряде не было ни малейшего сомнения, что юнкер был послан совершенно
бесполезно на верную смерть, но из ложного самолюбия, чтобы не подумали, что он
боится, он всё же поехал. В ответ на мой бешеный натиск Пелёхин ответил опять
каким-то текстом. С большим трудом удержавшись от того, чтобы дать волю рукам,
я в отчаянии вернулся домой, не сомневаясь в том, что больше не увижу Андрюши.
...Так
и случилось, наутро из Кабардинки была поручена телефонограмма о том, что на
шоссе обнаружен труп юнкера с погонами пограничника и убитая лошадь. Это был Ольдерогге.
...
Было известно, что роль провокатора в этом деле сыграл один поселянин, хозяин
хутора, на котором был убит Андрей.
Народная молва во всех деталях осведомила нас о смерти Ольдерогге. Хуторянин, хорошо знавший покойного, был в связи с
«зелёными», знал, что они ищут случая, чтобы Ольдерогге попал им в руки и потому, увидев проезжающего мимо
юнкера, зазвал его к себе под каким-то предлогом. Пока Андрей Викторович сидел в хате, извещённые об этом «зелёные»
окружили избу и в упор расстреляли беднягу. Лошадь убили уже потом, бросив оба
трупа на шоссе, чтобы отвлечь подозрение от хутора...».
Похоронен
на старом Геленджикском кладбище в конце улицы Горной.
Сестры:
Анна (24.11.1899 – ?); Людмила (5.5.1902 – 17.7.1977).
